Камо грядеши?

За потоком обвинений в ответ на обращения Аблязова власть пытается увести общественность от обсуждения главного вопроса – насколько жизнеспособна страна при сложившейся системе государственного управления. На первый взгляд вопрос может показаться неуместным. У Казахстана нет политических врагов, а завоевания слабого соседа сильным закончились ещё в прошлом веке. Всё это так, но основная угроза для страны носит не военно-политический, а экономический характер. К 2050-му году, по расчётам истощится сырьевой потенциал страны. Это время, отпущенное Казахстану для создания конкурентоспособной в международном масштабе несырьевой экономики. От момента обретения независимости мы прошли больше трети этого пути. Каких изменений мы добились в структуре экспорта-импорта? Какие позиции нашего экспорта, кроме сырьевых, сегодня конкурентоспособны на мировом рынке? Насколько улучшилось качество образования и медицинского обслуживания?

Что происходит в управлении страной? «Недостаточно подготовленное и плохо организованное государственное управление. Крайне мало людей, способных на высокопрофессиональном уровне, патриотично и честно решать стратегические задачи. Привычки к вмешательству во все дела, ненужный и вредный ореол таинственности, приводящий к укрытию информации от общества, ведомственность и местничество, кумовство и групповщина, коллективная безответственность, серость и безынициативность, неадекватное и многоступенчатое построение, коррупция – вот тот далеко не полный букет «качеств» нашей бюрократии, перешедших из скрытой формы в открытую». Это не выдержки с оппозиционного сайта, это цитата президента из Стратегии «Казахстан-2030». Как далеко и в какую сторону ушла гос. служба от этой характеристики тринадцатилетней давности?

Насколько эфемерным является ощущение суверенной безопасности, наглядно показал прошлый год. Мировой финансовый кризис, который при сохранении достаточно высоких цен на нефть, не должен был серьёзно ударить по экономике Казахстана, на деле привёл к потере половины средств нац. фонда и заставил правительство занимать деньги и у международных институтов, и у более состоятельных соседей. Получается, за восемь лет бурного экономического роста мы не накопили резервов даже на один тяжёлый год? И если при нынешних поступлениях от нефти мы за один кредит на 50 лет отдаём 1 млн. га. земли в аренду Китаю, то сколько мы должны будем отдавать, когда нефть кончится? Кто вообще будет распоряжаться нашими стратегическими ресурсами, если уже сегодня китайские компании контролируют свыше 40% разведанных нефтяных запасов? Под чей контроль перейдёт урановая промышленность? Кому достанутся акции Самрук-Казыны, если фонд решит листинговаться на Гонконгской бирже? Мы продолжаем оплачивать сегодняшние счета деньгами подрастающего поколения, и если серьёзность угрозы кому-то недостаточно очевидна, то к моменту прозрения может быть уже поздно её предотвращать.

Можно много рассуждать относительно объективных и субъективных причин сложившейся ситуации. На мой взгляд, все эти причины сводятся к простому постулату – после 18 лет независимости мы по-прежнему имеем страну для президента, а не президента для страны. Президент в Казахстане определяет всё: изменения в Конституцию, даты выборов, распределение ресурсов, перенос столицы, кому и сколько дозволено иметь, назначения и наказания, внешнюю и внутреннюю политику, состав парламента и оппозиции, перечень разрешённых к печати газет и переход на летнее время. Ему одному дозволено видеть наше будущее и корректировать наше прошлое. «Я обращаюсь к вам, народу Казахстана, со своим видением будущего нашего общества…», - это тоже из Стратегии 2030. С момента принятия стратегии президент единолично уточняет картину нашего будущего, а попутно даёт оценку и настоящему в своих ежегодных посланиях. И страна послушно следует указаниям президента, и никому в голову не придёт спросить: «Постойте-постойте! Индустриализация – это же 80 лет назад, чтобы к войне подготовиться, а у нас ХХI век и воевать не с кем, зачем она нам, когда мы ещё кластеры не внедрили?»

Двигаясь в своём развитии только по воле президента, страна становится заложницей как его успехов, так и его ошибок. Ошибок, от которых ни один президент, как любой человек, не гарантирован. В середине 90-х Назарбаев сделал выбор в пользу рыночных реформ и за шесть лет Казахстан обогнал другие постсоветские страны и вышел на траекторию уверенного экономического роста. Фальсификацией выборов в 1999-м и разгоном ДВК в 2002-м президент сказал решительное «нет» демократическим преобразованиям, программа реформ была заморожена и государственное управление начало стагнировать. В результате, на сегодняшний день в президентской кадровой колоде не осталось управленцев, способных мыслить категориями страны. В условиях экономического роста затяжная кома государственного аппарата не сильно отражалась на частном секторе, но при первых признаках спада, когда государство должно было взять на себя лидирующую роль, она вылезла наружу со всеми вытекающими последствиями. Отказ от демократических реформ привёл к неограниченному президентскому правлению, при котором указывать на ошибки стало просто некому.

Другим потенциально опасным для страны утверждением является постулат о том, что Назарбаев и только он один является гарантом стабильности и межнационального согласия в Казахстане. Опасно оно уже тем, что подразумевает неизбежные общественные потрясения после отхода от дел «лидера нации». Кроме того, пора признать, что звучный пропагандистский термин в реальности обозначает процесс постепенного и толерантного исхода из Казахстана представителей нетитульных наций. Эта тема настолько взрывоопасна, что президент предпочитает делать вид, что она не существует вообще, вызывая одинаковое раздражение у представителей, как той, так и другой стороны. Между тем, продолжающееся движение в сторону моноэтнического государства имеет свои плюсы и свои минусы и как никакой другой вопрос требует открытого всенародного обсуждения.

Чем дольше находится президент на своём посту, тем крепче его вера в собственную непогрешимость, соответственно выше вероятность ошибок. Дело здесь не столько в почтенном возрасте, сколько в функциональной усталости, накопившейся за 20 лет исполнения президентом своих обязанностей. Нельзя упускать из виду и возможность манипуляции президентом со стороны ближайшего окружения и членов семьи. Сейчас вопрос дальнейшего следования президентским курсом стоит как никогда остро, прежде всего, потому, что, начиная с 2008 года, решения, принимаемые президентом, несут непосредственную угрозу безопасности страны. Затея с приватизацией банков обошлась государству в 10 млрд. долл. прямых расходов и неисчислимые репутационные потери. Резкий крен в сторону Китая и скрытое выдавливание из страны западных нефтяных компаний грозят необратимым нарушением геополитического баланса интересов – одного из ключевых условий экономической независимости Казахстана.

Сегодня авторитарное президентское правление, не допускающее ни альтернативных мнений, ни тем более критики дискредитирует проведённые в 90-х годах масштабные рыночные реформы и отбрасывает страну назад к советской модели централизованного распределения ресурсов. Резко оторвавшись в своём развитии от ближайших соседей, страна на середине дистанции внезапно развернулась и поплелась обратно в сторону старта. Ещё опаснее для Казахстана санкционированная президентом распродажа стратегических ресурсов. Видение будущего «лидером нации» входит в прямое противоречие с интересами самой нации. Накопленного страной потенциала пока ещё хватает на то, чтобы поддерживать милый президентскому глазу имидж процветающего государства, но с каждым годом это становится делать всё труднее. И всё более неясным становится ответ на вопрос, каким останется Казахстан после Назарбаева? Стоят ли интересы страны удовлетворения амбиций её бессменного лидера?